Она пришла под шум апрельского дождя, как всегда не предупредив. Наверное, хотела сделать мне сюрприз. Впрочем, для меня сей визит не был неожиданным, я давно привык к ее непредсказуемости. Она бросила на пол мокрый зонтик, под которым моментально образовалась лужа. Я поднял зонтик и понес его в ванную, потом вернулся и вытер след. Она молча прошла в комнату, поеживаясь от внезапно нахлынувшего ощущения сухости и тепла. С равнодушием посмотрелась в зеркало, словно в старый календарь. Забралась с ногами в кресло возле окна и молча закурила. Как я любил и ненавидел запах этих ментоловых сигарет! Я стоял и смотрел, как она провожает взглядом раскручивающийся по спирали сизый дымок, постепенно заполнявший всю комнату. - Ну, как дела? - спросила она. - Нормально. А у тебя? - Тоже. Она посмотрела на меня серо-зелеными глазами. Я не увидел в них ничего. Это значит, что дела действительно идут "нормально", по одной только ей известной шкале нормативности. - Может, чаю? - Пожалуй. Я пошел на кухню, вернулся, почему-то принеся кофе. Она ничего не сказала. Даже не улыбнулась. В этом действительно не было ничего смешного. - Как дела? - отчего-то спросил я. - Нормально, - ответила она и, подумав, добавила: - А у тебя? Я не нашел что ответить и просто пожал плечами. Она провела рукой по влажным волосам и посмотрела в окно. Там по-прежнему лил дождь. Какой-то человек, перепрыгивая лужи, пытался прикрыть голову полиэтиленовым пакетом. Но она увидала в потоках воды, стекающих по стеклу, нечто иное, мне не понятное. И вновь перевела серо-зеленый взгляд на меня. Я взял гитару и стал наигрывать мелодии. Мы оба знали, о чем они. И слова были нам настолько известны, что в них не было никакой необходимости. Но на этот раз она меня не слушала. Думала о чем-то своем. Переводила взгляд из угла в угол. Каждый раз, когда он останавливался на мне, струна под моими пальцами нервно вздрагивала. Для нее это оставалось незамеченным. Она не заметила ничего. Ни неизвестно откуда взявшегося ее портрета на стене, ни неизвестно откуда появившегося холодка между нами. Легкого, ненавязчивого, как дым ментоловых сигарет. Мы разговаривали ни о чем. Слова перетекали друг в друга, словно капли апрельского дождя. Через час она ушла, забыв зонтик. Я долго смотрел из окна, как она направляется к остановке, стараясь не обращать внимания на дождь и не обходя лужи.
***
Она пришла под шум апрельского дождя, как всегда не предупредив. С коротко подстриженных волос стекала вода, размазываясь по щекам черными слезами. - Почему ты без зонта? - спросил я. Не удержался и поцеловал прозрачную капельку на ее лице. - Мне так больше нравится, - сказала она, замотав головой, обдавая меня мелкими брызгами. Она прошмыгнула в комнату, и прямо в мокрой одежде забралась в нами обоими любимое кресло возле окна. Достала пачку и закурила. Дым ментоловых сигарет моментально заполнил комнату. Все-таки, какой отвратительный у них запах! И как я его обожаю! - Может, чаю? - предложил я. Она часто закивала головой. Я метнулся на кухню и почему-то принес кофе. Она улыбнулась, но промолчала. - Как дела? - спросил я. - Отлично, а у тебя? - Тоже ничего. - Я попала под дождь. - Я заметил. - Это так здорово! Один парень пытался прикрыть голову полиэтиленовым пакетом. Бедняга, все равно весь вымок! Она весело рассмеялась. - У меня промокли ноги. Посмотри, - указала на свои носочки. - Кто же ходит в дождь в кедах? - Я хожу. Посмотрела на меня серо-зелеными глазами. В них прыгают то ли чертики, то ли мое отражение. При взгляде на нее невозможно не улыбнуться. Я взял гитару и стал наигрывать знакомые нам мелодии. Она что-то сопела себе под нос - голоса у нее не было, и она это прекрасно знала, поэтому вслух не пела. Села на ковер, обняла мои ноги и несколько минут сидела неподвижно. Потом вскочила, пересела на диван, потом на кресло, потом три раза в припрыжку обошла мою табуретку, стоящую посреди комнаты, и снова уселась возле моих ног. Стала играть тапочком. Она ведь еще совсем ребенок. Хоть и строит из себя взрослую. А ведь ей так необходима защита от этого грубого, несправедливого мира. Ищет ее во мне. Не находит. Натыкается на мои собственные недомогания. Снова ищет. Со слезами на серо-зеленых глазах разрывает мое сердце. А внутри - маленький уголек, едва тлеющий. Подует слегка, а он ей отвечает отдаленным отблеском огня. И струна так нервно дрожит под пальцами. Пройдет еще час, и она встанет, наденет промокшие насквозь кеды, и уйдет шлепать по апрельским лужам. А я буду долго смотреть ей вслед, чувствуя как никогда обострившиеся проблемы. Их много. А я один. И она одна. И негде ей найти защиту от этого грубого и несправедливого мира, где она - всего лишь заблудившийся ребенок с грустными серо-зелеными глазами.
